Перезрелый плод
После исхода христианского населения Крыма, как и ожидали в Петербурге, социально-экономическая ситуация на полуострове стремительно покатилась под откос.
Профессор университета в прусском Галле Иоганн Эрлих Туннманн в своей работе «Крымское ханство», опубликованной в 1784 году, писал: «Крымский хан со времени заключения Кучук-Кайнарджийского мира 10 июля 1774 года владеет как независимым государством рядом обширных стран как на европейской, так и на азиатской стороне Черного и Азовского морей. Основную ее область составляет Крымский полуостров, где хан обыкновенно имеет свою резиденцию. В Европе, кроме того, ему принадлежат Восточный Ногай между р. Бердой и Днепром, Едисан, или Западный Ногай, между Бугом и Днестром и большая часть Бессарабии, или Буджака, между Днестром и Дунаем. В Азии он владеет Кубанью по обе стороны реки Кубани и претендует на верховную власть над обоими Кабардами. Но фактическое владение Кабардами за ним не признается. Хану принадлежат публичная молитва (хутба), издание законов, командование войсками, чеканка монеты, право устанавливать пошлины и подати. Во всем другом его власть крайне ограничена. Он обязан управлять по древним законам и обычаям. Он не может начинать войну или иные государственные дела без согласия кырым-бегов и ногайских мурз. В таких случаях они все созываются ханом в Бахчисарай или Карасу, чтобы принять или отвергнуть делаемые им предложения. Никакие договоры, законы или распоряжения, относящиеся к нации, не имеют ни малейшей силы, если они не утверждены и не подписаны этими бегами и этими мурзами».
На престоле в Бахчисарае сидел хан Шахин-Гирей — российская креатура, к которому враждебно относились как в Стамбуле, так и в местной протурецкой элите, лишившейся из-за российских побед огромных доходов от работорговли.
Хан пытался произвести реформы в государстве, создав армию и новый бюрократический аппарат по европейскому образцу, получавший жалование в турецких левах и русских рублях.
В «Памятной книжке Таврической губернии» новая структура власти была представлена как «Роспись государственных расходов Крымского ханства» из 152 человек.
«Штат всего гражданского и военного управления Крымского государства:
I. Первые чины:
• калга-султан, считавшийся преемником хана;
• нуреддин-султан, второй наследник;
• султаны, т.е. принцы из рода Гиреев;
• op-бей — комендант и губернатор крепости Ор-капи (Перекопа) из рода Гиреев;
• ханский визир;
• муфтий, глава духовенства;
• казы-аскер, главный духовный судья;
• великий ага, т.е. министр полиции;
• главный казнодар;
• первый дефтердар, т.е. министр финансов;
• беи — Ширинский, Барынский, Мансурский, Аргинский, Яшлавский и др.
П. Вторые чины:
• нуредин, т.е. наместник великого аги;
• вторые дефтердары;
• силихтер, т.е. меченосец;
• кятиби-диван, т.е. секретарь совета;
• ак-меджи-бей, т.е. хранитель гарема;
• каймаканы провинций, городов и орд ногайских;
• мурахасы, т.е. представители при дворе дворянских родов;
• баш-булюк-баш, т.е. начальник штаба.
III. Третьи чины:
• кади, т.е. судьи;
• муселими-губернаторы, т.е. управители;
• сердары, вообще командиры;
• дыздары, т.е. коменданты;
• регистраторы монетного двора и таможен;
• писари, т.е. секретари каймаканств и таможен.
Придворный штат состоял из корпуса телохранителей:
• 16 человек едисанских мурз, 11 человек едичкульских мурз, 11 человек джамбуйлукских мурз, 4 кабардинца, 5 таманцев, 8 запинцев;
• 2 капиджи, т.е. камергеры;
• кулар-агасы, или начальник слуг и пажей;
• 3 имирюры, т.е. шталмейстеры;
• 1 смотритель казенных оленей, находившихся в ханском зверинце в Чуфут-Кале близ Бахчисарая;
• 1 смотритель соколиных гнезд;
• 1 ловчий;
• 1 смотритель над рейсами, т.е. шкиперами и лодочниками;
• 1 чешничер;
• 1 щербетчи;
• 1 подщебертчи;
• 1 баш-чугадар, т.е. главный фурьер;
• 28 чугадаров, т.е. фурьеров и скороходов;
• 4 шатыря, т.е. палаточных надзирателей;
• 1 капельмейстер;
• 1 лекарь;
• 1 матарджи и 1 тюфекжи;
• 11 пажей;
• 1 главный кафеджи и 3 младших кафеджи;
• 1 секретарь хана;
• 1 смотритель паникадил;
• русские извозчики, русские и немецкие повара.
Вся эта орава требовала значительных денег, которых у крайне ослабевшего ханства уже не было. Во многом из-за оскудения полуострова производительными силами.
По данным того же профессора Туннманна, в первой четверти XVIII века население Крыма составляло 467 тыс. человек (95,1% крымских татар, 2,6% греков, 2,1% армян, 0,2% крымчаков и караимов).
В 60-70-е годы столетия оно несколько сократилось — до 454,7 тыс. человек (92,6% крымских татар, 4% армян, 3,1% греков, 0,3% крымчаков и караимов). А по состоянию на 1795 год в Крыму было зарегистрировано лишь 156,4 тыс. жителей (87,6% крымских татар, 4,3% русских, 1,9% греков, 1,7% цыган, 1,5% караимов, 1,3% малороссов, 0,8% евреев, 0,6% армян, 0,1% немцев, 0,1% болгар).
Налицо резкое падение численности населения с уходом наиболее трудоспособной его части — основных поставщиков налогов в ханскую казну.
Несистемная оппозиция
Естественно, это не могло устраивать протурецкую часть элиты (ее самую значительную часть). В Крыму продолжали жить «золотоордынскими иллюзиями» и мечтать о былых временах «московских поминок» и рабских верениц «живых инструментов». Открыто действовали османские эмиссары, не жалея золота. Против Шахин-Гирея постоянно возникали заговоры и бунты. Хана свергали, устраивали антирусскую резню, пытались поднять на мятеж ногайские и татарские племена Закубанья. Мурзы выдвинули в ханы сразу двоих — Бахадыр-Гирея и Махмуд-Гирея.
В мае 1782 года войска инсургентов выгнали петербургскую креатуру из Бахчисарая. Шахин-Гирей бежал в Керчь под защиту русских штыков.
Екатерина в очередной раз двинула полки в защиту своего ставленника. В сентябре генерал-губернатор Новороссии князь Григорий Потемкин отправил 1-й корпус генерал-поручика Антона де Бальмена подавлять возмущения крымцев в Карасубазаре, 2-й корпус генерал-поручика Александра Суворова был брошен усмирять ногайцев на Кубань.
Войска племянника Потемкина, генерал-майора Александра Самойлова стремительным марш-маршем перемахнули Перекоп, миновали обветшавшую крепость Ор-Капу и разгромили под Чонгаром толпы крымцев под командованием царевича Халим-Гирея.
Карасубазар пал без боя, а основные зачинщики мятежа угодили в русский плен.
Вернувшийся на престол Шахин-Гирей как истинный чингизид устроил показательные экзекуции, отправив на плаху Махмуд-Гирея и массу его сторонников. Остальные братья спаслись лишь благодаря вмешательству российской стороны, вовремя «спрятавшей» их от гирейского кинжала в своих темницах. По ханству прокатились жесткие репрессии, никак не соотносящиеся с «проевропейскими начинаниями» просвещенного государя.
Последний крымский хан производил двойственное впечатление. Екатерина Вторая была о нем приятного мнения.
В переписке с Вольтером она в свое время так отзывалась о Шахин-Гирее во время его визита в Петербург: «У нас теперь здесь калга-султан, брат независимого крымского хана; это молодой человек 25 лет, чрезвычайно умный и желающий образовать себя. Этот крымский дофэн — самый любезный татарин; он хорош собою, умен, образован не по-татарски, пишет стихи, хочет все видеть и все знать; все полюбили его. Он не пропускает ни одного спектакля; по воскресеньям после обеда бывает в (Смольном) монастыре и смотрит, как танцуют воспитанницы».
Но спустя несколько лет уже все изменилось. Генерал-поручик Александр Самойлов таким увидел угасающего суверена: «Шагин-Гирей был сложения сухого и довольно крепкого, росту был среднего, разум его был украшен довольными сведениями, сроден был к войне и храбр, не любил роскоши и неги, но не чужд был азиатской пышности; и особливо гордился происхождением, поелику сия фамилия вела родословную свою от Чингиз-хана. Имел он случай быть в Венеции и научиться итальянскому языку, который изрядно разумел, равно как и греческий, арабский же знал совершенно, несколько объяснялся по-русски… В Крыму имел он противную партию, потому что там известна была наклонность его к европейскому вкусу, и Шагин-Гирей не был бы ханом, если бы императрице Екатерине II того не хотелось… Князь Григорий Александрович знал, что желание хана быть преобразователем при непостоянстве и невежестве татар подаст повод к волнению сего народа, и надеялся через то для России полезных последствий».
Сам Потемкин высказался о хане еще более категорично: «Этот человек бездарный и смешной, имеющий претензии быть подражателем Петра Великого».
Оппозицию с помощью российских штыков удалось усмирить, но дальше подобную ситуацию терпеть было нельзя. Тем более, что назревала очередная война с Турцией.
Море зовет
Главным идеологом присоединения Крыма к империи был светлейший. Григорий Потемкин прекрасно понимал его стратегическое и идеологическое значение. Не только как ликвидацию 300-летней угрозы для российских окраин, но и как форпост отечественного военно-морского флота. Удобные бухты, гавани и опорные базы становились бы дамокловым мечом и перманентным кошмаром для Константинополя.
В конце 1782 года князь изложил свое мнение в письме к Екатерине II: «Крым положением своим разрывает наши границы…Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам неприятен: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце...
Всемилостивейшая государыня! Неограниченное мое усердие к Вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая Вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России.
Поверьте, что Вы сим приобретением бессмертную славу получите и такую, какой ни один государь в России еще не имел. Сия слава проложит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Черном море; от Вас зависеть будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голоду...
Сколько славно приобретение, столько Вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах так скажет: вот она могла, да не хотела или упустила. Есть ли твоя держава кротость, то нужен в России рай. Таврический Херсон! Из тебя истекло к нам благочестие (имеется в виду крещение равноапостольного Великого князя Владимира в Херсонесе Таврическом (Корсуне), смотри, как Екатерина Вторая паки вносит в тебя кротость христианского правления!..»
Открытый мятеж окончательно убедил императрицу в необходимости аннексии ключевого черноморского полуострова.
8 апреля 1783 года Екатерина II подписала царственный манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу». В нем говорилось: «В прошедшую с Портой Оттоманскую войну, когда силы и победы оружия Нашего давали нам полное право оставить в пользу Нашу Крым, в руках наших бывший, Мы сим и другими пространными завоеваниями жертвовали тогда возобновлению доброго согласия и дружбы с Портою Оттоманскую, преобразив на тот конец народы татарские в область вольную и независимую, чтобы удалить навсегда случаи и способы к распрям и остуде, происходившим часто между Россиею и Портою в прежнем татар состоянии... Но ныне... по долгу предлежащего нам попечения о благе и величии Отечества, стараясь пользу и безопасность его утвердить, как равно полагая средством, навсегда отдаляющим неприятные причины, возмущающие вечный мир между империями Российскою и Оттоманскою заключенный, который мы навсегда сохранить искренне желаем, не меньше же и в замену и удовлетворение убытков Наших, решилися».
В своем манифесте императрица гарантировала местному населению все необходимые права российских подданных: «Возвещая жителямъ тех мест силою сего НАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО манифеста таковую бытия их перемену, обещаем свято и непоколебимо за СЕБЯ и Преемников Престола НАШЕГО, содержать их наравне с природными НАШИМИ подданными, охранять и защищать их лица, имущество, храмы и природную веру, коей свободное отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно; и дозволить напоследок каждому из них состоянию все те правости и преимущества, каковыми таковое в России пользуется; напротив чего от благодарности новых НАШИХ подданных требуем и ожидаем МЫ, что они в счастливом своем превращении из мятежа и неустройства в мир, тишину и порядок законный потщатся верностию, усердием и благонравиемъ уподобиться древним НАШИМ подданным и заслуживать наравне с ними Монаршую НАШУ милость и щедроту».
Вряд ли Шахин-Гирей был в восторге от этого действа, но он вынужден был подписать отречение от престола.
«Что хан отказался от ханства… о том жалеть нечего, — напутствовала Екатерина Потемкина 5 мая 1783 года. — Только прикажи с ним обходиться ласково и со почтением, приличным владетелю».
Экс-хан затягивал свой отъезд из Крыма в метрополию как мог, пока светлейший не пригрозил ему, что Шахин-Гирея вынесут из Бахчисарайского дворца на руках.
За ханом прибыл фрегат «Святой Николай», который отвез его с гаремом на Тамань к ногаям.
А в крымские гавани уже входили корабли Азовской военной флотилии.
